• Новости
• Блоги
• Аналитика
• Новости компаний
• В СНГ и в мире
• Анонсы

Цифровое Эльдорадо, или Как преуспеть стартаперу? Продолжение.

«ИКС» продолжает изучать особенности стартаповской жизни – малоресурсной и гиперприбыльной. Как надо переверстать свою картину мира, чтобы не только генерить, но и реализовывать? Предприниматели из Кремниевой долины могут помочь с ответом. Начало см. «ИКС» № 3

Алексей АЙЛАРОВ. Путь к успеху у всех разный, а ошибки очень похожи

Алексей Айларов, основатель проекта Zingaya, решил заняться созданием бизнес-продукта в области VoIP. Алексей начал свой поиск с существующих заготовок и остановился на Flash, которая в свое время была единственной технологией, позволявшей передавать голосовые данные в реальном времени. Кроме того, большинство компьютеров имели предустановленные верcии Flash-плееров.

Первая задача заключалась в создании шлюза, транслирующего данные из тех протоколов, которые «понимает» Flash, в те, которые поддерживаются в VoIP. Так родился Zingaya Media Server.

Первым клиентом Zingaya стала компания Saatchi & Saatchi, которая активно искала подобный медиа-сервер. Дальше по цепочке потянулись финский оператор связи Saunalahti, крупнейший телеком-оператор Израиля Bezeq, компания Avaya и «Ростелеком».

– Алексей, каковы, на ваш взгляд, секреты успеха предпринимателей из бывшего Советского Союза?

– Многие из них привыкли работать при отсутствии возможностей привлечения внешнего финансирования на выгодных условиях. Это, на мой взгляд, заставляло их строить бизнес более эффективно, не тратить ресурсы зря, так как деньги для развития бизнеса им получить было значительно сложнее, чем многим их коллегам на Западе.

Можно, наверное, составить большой список этих секретов, но вряд ли получится найти в них какую-нибудь систему. Путь к успеху у всех разный, а вот ошибки, которые на этом пути совершают, напротив, очень похожи.

Я не занимался анализом, но есть ощущение, что если изучить успешных предпринимателей из бывшего Союза и их коллег из других частей мира, то у них найдется много общего.

– Ваши советы будущим предпринимателям для открытия своей Долины?

– Мне еще рано давать советы, могу просто поделиться опытом. «Открыть» Долину сложно, на это нужны время и деньги, причем обе составляющие обязательны. Все ваши локальные конкуренты будут иметь ряд преимуществ, поэтому нужно быть намного быстрее и умнее, чтобы переиграть их на их же поле. Доступ к капиталу, наличие локальных связей – все это важные составляющие успеха в Долине.

Больше шансов у тех, кто приедет и проживет тут какое-то достаточно продолжительное время (хотя бы пять лет). А те, кто успеют поучиться в местных заведениях – Стэнфорде, Беркли, получат серьезное преимущество. История выхода на американский рынок компаний из России («Касперский», Parallels, ABBYY и др.) показывает, что нужно иметь достаточно ресурсов, чтобы после череды проб и ошибок закрепиться на нем.

У стартапов мало ресурсов, и все они должны использоваться максимально эффективно, поэтому нужно или дождаться, пока компания вырастет на локальном рынке, и потом идти в атаку, или же сразу создавать компанию в США и на старте ориентироваться исключительно на местный рынок. В последнем случае нужно жить там, где ваш рынок.

– Что такое Кремниевая долина в вашем понимании? Почему до сих пор не удается построить аналогичный проект в России?

– Это исторически сложившаяся экосистема, включающая в себя университеты, инвесторов, бизнесы, инфраструктуру, людей, климат и многое другое. Ее никто не строил специально, она возникла постепенно, именно поэтому нельзя просто захотеть и повторить Долину. Можно только создать такие условия, когда может возникнуть что-то похожее, но повторить ее на 100% не выйдет. Да и не нужно повторять, у Долины при множестве плюсов есть свои недостатки. Так что нужно учесть этот интересный и уникальный опыт при попытках помочь людям организовать похожую экосистему в другом месте.  

Макс СКИБИНСКИй. Почему в России нет своей Долины?

Выпускник МГУ Макс Скибинский – первый русский американец, который стал партнером легендарного венчурного фонда Andreessen Horowitz, основанного Марком Андрессеном и Беном Хоровицем.

Открытый в июне 2009 г. с начальным капиталом в $300 млн, этот фонд достиг сейчас уровня $3 млрд. В 2009 г. он удачно инвестировал в Skype, а также приобрел акции ряда ведущих интернет-компаний, включая Zynga, Digg и Foursquare. В ноябре 2010 г. компания привлекла дополнительные $650 млн для второго венчурного фонда, а в 2011 г. инвестировала в Twitter. Штаб-квартира компании находится в Менло-Парк (шт. Калифорния).

– Макс, поделись своими первыми впечатлениями о работе в фонде.

– Я работаю в фонде всего несколько месяцев. Для меня лично это, конечно, самое крупное достижение моей жизни в Кремниевой долине, включая построение семи стартапов, создание онлайн-продуктов с миллионами пользователей, многомиллионную продажу одного из них и несколько лет крупных ангельских инвестиций.

В Кремниевой долине есть лишь несколько фондов с такой мегарепутацией – это Sequoia Capital, Accel, NEA, Kleiner & Perkins, Greylock. Марк Андрессен в 2009 г. с полного нуля сделал фонд абсолютно нового типа, и сейчас, на мой взгляд, он стал влиятельнее, чем флагман долины Sequoia Capital. Мы часто выигрываем проекты у Sequoia, всего за четыре года Andreessen стал практически первым!

Благодаря безупречной деловой репутации Марка и уважению к нему как к легендарному предпринимателю интерес к нашему фонду у основателей лучших стартапов колоссальный.

До появления A16Z система Кремниевой долины была достаточно традиционной. В фондах работали белые мужчины с бизнес-дипломами из элитных колледжей. Их сразу же нанимали на элитные позиции, и человеку со стороны в эти фонды в принципе попасть было невозможно, так как там играли по традиционным правилам old boys club. А поскольку Марк Андрессен – такой агрессивный экспериментатор, он постоянно ищет таланты в самых разных областях. И вот меня, русского парня, после трех месяцев интервью пригласили в фонд, что, разумеется, стало новостью местного значения.

– А как тебя нашли в Долине? Я слышал, что все началось со статьи в твоем блоге, это правда?

– Да, совершенно верно. С этой статьей* случилась целая история. Здесь есть Singularity University, одним из организаторов которого является Рэй Курцвейл. Это своеобразная организация, ее основная концепция – «человечество идет к сингулярности».

И если большинство стартаперов и предпринимателей в Кремниевой долине достаточно практичны, то в этом университете все крутится вокруг больших идей. Singularity – это одно из немногих мест в мире, где их серьезно обсуждают (именно потому, что здесь их не рассматривают как стартапы с возможностью финансирования).

Каждый год они набирают один класс, исходя из идеи «как мы будем готовить лидеров будущего?». Например, одним из тестовых заданий для слушателей была тема «Как справиться с проблемой питьевой воды в странах Африки? Какие для этого нужно использовать технологии?». Упор делается на то, чтобы лидеры будущего умели решать задачи планетарного масштаба.

Как правило, они приглашают успешных предпринимателей, чтобы те делились историями успеха. И вот, в 2010 г., когда я продал свою интернет-компанию, я тоже получил такое приглашение. Так я стал лектором в Singularity University, читал курс из нескольких тем. И там была лекция, в которой на основе теоремы Гёделя о неполноте я показывал, что любая неформальная система может быть расширена.

Например, стартапы приходят в неоформленную область и эту область формализуют. Так практически из ничего появился Google. Microsoft формализовал свою нишу – персональные компьютеры. А дальше? Две формальные системы, группа гигантов индустрии монополизировала весь мир, и это все? Нет. Социальными связями занялся не Билл Гейтс и не Сергей Брин, а Марк Цукерберг. Он находит нишу и формализует ее с последующей монетизацией! Дальше – больше, начинается каскадный процесс, когда шарик раздувается и раздувается, ибо математический процесс бесконечен.

Именно эта часть лекции имела наибольший резонанс у аудитории. Я это заметил и стал постепенно полировать материал, а затем начал читать ее отдельно.

Так вот за три года, что я читал эту лекцию, я стал замечать следующие тенденции. Среди моих слушателей около 3% просто «не врубались», в чем дело. А у порядка 40% начинал «замыкаться контур». Эффект от моей лекции был просто феноменальным! Причем неважно, кому я ее читал – американцам, русским или китайцам, то, что говорили слушатели, звучало приблизительно так: «Макс, после этой лекции мне просто снесло мозги, я переосмысливаю всю свою стартаповскую жизнь!».

Поймите, в Singularity проходит обучение большой «микс» слушателей с совершенно разной экспертизой и образованием, и тут все сходятся во мнении, что фактически я им помог переконструировать картину мира!

После этой лекции меня спрашивали, где все это можно почитать. Тогда я понял, что деваться некуда, нужно сесть и оформить материалы в серьезную статью. Была зима 2012 г., весь процесс с редактированием и учетом многочисленных комментариев занял больше двух месяцев.

В результате со статьей ознакомились свыше 100 тыс. пользователей! Для меня это, конечно, феноменальный результат.

Марк прочитал статью сам, оценил и разослал ее другими партнерам фонда. После того как все основатели фонда прочитали мою статью, они пригласили меня на собеседование. Мой трехлетний опыт работы с ангельскими инвестициями с восьмикратным ростом тоже, разумеется, сильно помог. После трех месяцев интенсивных интервью и презентаций моего инвестиционного тезиса я стал партнером фонда.

 – Что сейчас происходит в Долине? Пересекаются ли здесь российские и американские предприниматели?

– Нет, на мой взгляд, эти две группы практически не пересекаются. Но сначала давайте определимся, о каких группах русских мы будем говорить. Их на самом деле несколько.

Первая группа – это полностью локализированные русские, у которых от русскости остался один акцент. Эта прослойка состоит из студентов, приехавших в США в молодом возрасте. Они проходили обучение здесь и полностью сформировались в этой культуре. Сергей Брин – великолепный их представитель. Из совсем новых успешных предпринимателей, вышедших из этой группы, можно назвать Алекса Дебелова с его отличным стартапом «Верул». То есть эти русские абсолютно местные, думают, как американцы. Их отличие в том, что они еще знают русский язык. Точка.

Вторая группа – это именно русские стартапы, которые живут в России и приезжают сюда, чтобы «поднять» инвестиции или обрасти контактами. Из этой группы сложно кого-то особенно выделить. За 20 лет можно назвать только три исключения – это «Яндекс», Evernote, Parallels. Это – супер-проекты. Все остальное – детский сад из России.

На самом простом уровне российские стартапы не понимают стартап-операций. Ведь для успешных стартаперов четкое знание того, как ты строишь команду, как с ней общаешься и определяешь степень ответственности каждого члена команды, – аксиома.

Культура Долины очень глубока, в ней огромное количество знаний, но именно знание стартапов у американских предпринимателей заложено в ДНК. К сожалению, в России такой культуре взяться неоткуда. Конечно, что-то формируется, прогресс уже заметен, но если мы говорим о стартаповской специфике, то сравнение у меня возникает лишь одно. Дворовый парнишка встречается с олимпийским чемпионом, Олимпиада ему дико нравится, он начинает тренироваться, и, наверное, через год или два он будет подготовлен лучше, чем прежде, но даже через пять лет он может быть не готов к Олимпиаде.

В России пока отсутствует культура базового стартап-уровня. Не знают, как развить культуру, как собрать команду и т.п. Пока, на мой взгляд, российская команда бежит на другом стадионе.

Вторая проблема (и она характерна не только для России, но и для Нью-Йорка, и для Остина) состоит в том, что все дико завидуют Кремниевой долине, все хотят ее изобрести, но все попытки заканчиваются второстепенными результатами.

Причина, по которой это происходит, – это отсутствие культуры, соединяющей таланты и открытость. В Долине ты платишь за то, что живешь лет на пять в будущем. Это некая аура, в которой ты существуешь, и ты знаешь, что новинки Долины через некоторое время будут восприняты во всем мире. Именно это привлекает предпринимателей.

Угадать будущее можно именно таким путем – создавая его.

Крутясь в этой экосистеме, стартапы подхватывают все самое свежее. Например, тот же Facebook мы в Долине начали использовать в 2006–2007 гг., в то время как в России он стал активно восприниматься значительно позже.

Поэтому я считаю, что этот период близости к новым технологиям просто критичен. Если мы начали разрабатывать некую технологию сегодня, а в России это будет делаться через три года, то все, разговор окончен, победитель уже выбран! То же самое происходит и в Нью-Йорке, и в Бостоне.

– Есть ли шанс выйти в лидеры у «Сколково»?

– Про «Сколково» ничего не могу сказать. Имя на слуху, есть красивое здание. Красивому зданию я даже завидую, так как здесь все здания уродливые и старые.

Проблемы, конечно, не в зданиях, а в людях, ведь ключ к успеху прост – создание культуры открытости и обмен мнениями. Без этого нет будущего. Сегодня технология снесла все границы – из любого сарая мира можно зайти на страницу интернета.

Приведу еще пример. Я помогал од-ному венчурному фонду выбирать ин-тересные предложения российских стартапов. Но из всего, что видел, я смог поставить слабую троечку только одному из нескольких десятков стартапов! Здесь они даже в 500 Startups не смогли бы попасть. Я называю такие команды «стартап-туристами» или «стартап-мечтателями». Люди не понимают экосистему стартапов, а инвесторы никогда не вкладывают деньги в хобби-проекты.

На мой взгляд, на данный момент для России будет серьезным достижением вый-ти на уровень Бостона или Остина. Рос-сия – это огромный региональный рынок.

Поймите меня правильно. Да, в России появились первые предприниматели, которые смогли закалиться в первых падениях. Они что-то делают, создают. Но не появляется пока умных венчурных капиталистов. Нет еще культуры, чтобы провалившийся стартапер плюнул на свой провал и пошел создавать дальше.

– Есть ли сегодня надежда на успех у гуманитариев или все достанется технарям?

– Конечно, есть, ведь технология сегодня – абсолютно бесцветное понятие. Да, 20 лет назад она была цветной, ты занимался либо аппаратной составляющей, кабелями, либо софтом. В наше время технология стала универсальной – обычный предприниматель может с помощью коробочного софта решить все свои задачи.

Фокус смещается с придумывания новых технологий в гуманитарную сферу, в то, как мы можем эти технологии использовать. Из эпохи Гейтса мы плавно перешли в эпоху Джобса, где технология – лишь инструмент, который служит артистизму.

Тем не менее доступность технологии не должна быть поводом мыслить неряшливо, «растекаться мыслями по древу». Такому человеку никакая технология не поможет.