• Новости
• Блоги
• Аналитика
• Новости компаний
• В СНГ и в мире
• Анонсы

Сервисная модель не тренд, а целесообразность каждый раз

Больше трех лет назад заместитель руководителя Департамента ИТ Москвы Владимир Макаров заявлял об активном использовании сервисной модели в ходе информатизации столичного здравоохранения – пожалуй, даже раньше, чем модель XaaS стала безусловным трендом в ИТ-бизнесе. Что изменилось?

– Давайте сразу оговоримся, что Департамент ИТ Москвы – не ИТ-компания, а госучреждение, более того – часть органа исполнительной власти. Отсюда специфика ИТ-деятельности.

Первое – у нас в принципе медорганизации не платят за ИТ-работы, не рассчитываются из собственных средств ни с одной сервисной компанией, которую мы привлекаем. Расчеты производятся централизованно через ДИТ, который выступает как концентратор заказа услуг.

Второе – консолидация заказа позволяет добиться разумных цен и позволяет затем централизованно управлять этим заказом, будь то сервис печати или инфоматов.

Третье – такая ИТ-централизация не дает возможность медучреждениям с очень разным уровнем менеджмента пытаться экономить на издержках. Ведь при любом финансовом дефиците (а денег в здравоохранении всегда недостаточно) мы осуществляем 100%-ное финансирование, покрывая все обязательства перед населением. Проще говоря, такой подход не даст поликлиникам экономить на картриджах, возвращаясь к рукописной работе.

В интересах медорганизаций мы выступаем поставщиком по сервисной модели, предоставляя под ключ ПО и технику (компьютеры, принтеры, инфоматы и др.). По такой же модели в городе работает сегмент образования и ряд других направлений.

– Владимир, какие плюсы и минусы использования сервисной модели выявились на практике?

– Мы орган исполнительной власти, работаем в интересах медицинских организаций. Ни тот, ни другие очевидно не заинтересованы в увеличении собственной капитализации и в наращивании стоимости собственных средств и в создании для обслуживания «железа» специализированных дополнительных служб, которые точно будут работать менее эффективно, чем рыночные.

Отдавая на ИТ-аутсорсинг непрофильную активность, покупая информационные киоски как услугу по доступу населения к ЕМИАС, я перестаю заботиться об их исправной работе, о сохранности внешнего вида, о том, откуда там берется бумага, и что делать, если какая-то «железка» сломалась. У меня есть четкий уровень SLA, который я предъявляю исполнителю. И если он не исполняет договор, просто штрафую его. Я покупаю услуги надлежащего качества, организация которых собственными силами при прочих равных обошлась бы дороже, хотя бы потому, что мы не ИТ-компания и огромного опыта по организации сервиса, инженерных бригад и прочего не имеем. Это одна сторона.

Другая сторона состоит в том, что сервисная модель при использовании инфраструктурных компонентов, таких как связь, сервис печати или информационные киоски, по определению дороже, чем разовая закупка с последующим обслуживанием. Обусловлено это простым фактором, который в последние 3—4 года играет серьезную роль, – это стоимость денег. Когда покупаем по сервисной модели услуги связи, включая прокладывание сети в поликлиниках, выбранный оператор связи инвестирует собственные или привлекаемые на рынке средства, а мы последовательно возвращаем ему деньги, в том числе покрываем амортизацию. По сути любой провайдер услуг, которому требуются существенные первоначальные инфраструктурные инвестиции, вынужден привлекать заемные средства, и их стоимость сидит в ценнике.

В последнее время мы стали меньше использовать сервисную модель: кредитные деньги стали существенно дороже, выше неопределенность баланса бюджета в средне- и долгосрочном периоде, сложно прогнозировать курс валют, составляющая которых в нашей деятельности велика.

И еще один минус сервисной модели, который надо учитывать заранее: наличие одного участника сервисной модели чревато монополизмом и последующим выкручиванием рук.

– Иными словами, сервисная модель расцветает в благополучной экономической ситуации и сворачивается в кризис. Так?

– Конечно. Чем стабильнее R & D, чем стабильнее кредитный рынок, тем более целесообразно «размазывать» во времени CAPEX. В качестве альтернативы в кризис лучше использовать модель, при которой мы вкладываем сразу весь необходимый объем инвестиций и приобретаем продукт.

Знаете, у меня сильно поменялось отношение к стремлению опираться только на изделия зарубежного производства. Тема, конечно, сложная, многосоставная. Крупнейший заказчик ИТ-технологий в нашей стране, как и в большинстве других, – это государство. Инвестировать в развитие собственных, российских технологий часто дороже (помимо известных нишевых продуктов), чем купить на рынке хорошо уже опробованный продукт. Частный бизнес этого делать не будет, такой шаг себе может позволить только государство. И без таких шагов государства можно в принципе забыть про то, чтобы давать жить российским компаниям, которые с точки зрения масштаба бизнеса часто неконкурентоспособны.

Скажем, в проекте ЕМИАС (Единая медицинская информационно-аналитическая система) мы используем отечественную операционную систему на Linux – за пять лет проблем не было. Вот не было! Понятно, что мы не очень требовательны к ОС, но с поставленными задачами она справляется. И экономия получилась порядка полумиллиарда рублей, которые иначе мы бы были вынуждены перечислить в адрес американской корпорации в Редмонде.

– Есть направления, на  которых пришлось сократить использование сервисной модели, так сказать, отступить ?

– Мы нигде не отступили, и объемы не изменились. Заслуга в этом не столько хорошей экономики, сколько долгосрочности действующих госконтрактов. Но ничего нового по сервисной модели мы не делали.

И когда недавно мы планировали закупку более 30 тыс. новых рабочих станций, сколько баталий было по поводу того, каким путем пойти! Все-таки решили не уходить в сервисную модель, а закупить автоматизированные рабочие места. Причина – в организационной сложности. Закупки АРМов нужно осуществлять с учетом 5-летнего срока использования техники. Но заключить госконтракт на срок более 3 лет можно только по постановлению правительства. Контракт по сервисной модели на 3 года будет означать неоправданную ускоренную автоматизацию.

А вот закупка, использование и обслуживание принтеров по сервисной модели абсолютно оправдана, и мы продолжаем двигаться в этом направлении. Дело в том, что у устройств печати есть особенность: печатающее устройство стоит тем дешевле, чем дороже обходится один оттиск. То есть профессиональное устройство будет дорогим, зато один отпечаток будет дешевле. Помните, в 2012 г. был тендер, на котором мы для больниц и поликлиник покупали принтеры и вместо 4 тыс. планировавшихся устройств за те же деньги приобрели 12 тыс.! А в рамках программы модернизации по той же модели вместо 1600 МФУ поставили 5-6 тыс. Секрет здесь в том, что мы как госорганизация должны в рамках тендера отдавать приоритет самым дешевым предложениям, а оператор сервиса печати может поступить по-другому и реализовать более эффективный подход.

– Видите ли вы резервы в расширении использования ИТ-аутсорсинга в информатизации здравоохранения в городе? Новые сферы, новые роли?

– Понятно, что купить сервис удобней, чем реализовывать его самому. Представляете, во что нужно было превратить Департамент ИТ Москвы, чтобы вытянуть создание сетей на более чем 600 объектов? С этим прекрасно справился оператор связи, привлекая большое количество команд со стороны. Это с большой вероятностью обошлось городу дороже, чем если бы мы это делали сами. А сделали мы бы это сами или нет – неизвестно.

В больницы с сервисной моделью внедрения функционала ЕМИАС я пойти не смогу. Причина – высокая степень неопределенности при реализации сервисной модели, которая увеличит стоимость проекта в несколько раз. Если поликлиники – в большинстве своем типовые здания, то больницы – сложные сооружения с множеством корпусов, переходов, катакомб. Например, здание 23-й больницы является памятником архитектуры. Чтобы прокопать на ее территории траншею и заложить кабель, сколько разрешений надо получить!? Или: 12-я больница – два здания, Первая градская – 39 зданий.

Поэтому мы в больницы идем классической двуходовкой, нанимаем подрядные организации, которые делают отдельный проект для каждого учреждения.

– Получается, что в вашей сфере очевидного вектора движения в сторону сервисной модели, как в бизнесе, не наблюдается?

– Нет, не наблюдается. Это всегда принятие решения исходя из целесообразности.

Например, нельзя аутсорсить хранение и обработку клинических данных, персональные данных. Мы делаем это сами.

– Вы считаете, что делаете это надежней и квалифицированней?

– Это точно более прозрачно и управляемо. Хотя с экономической точки зрения не лучшее решение. Сеть доступа к ЕМИАС для записи к врачу мы не защищали с использованием средств шифрования трафика. Это ж каких денег стоит! Трудно представить себе инсайдера провайдера в здравом уме, который будет перехватывать трафик для того, чтобы узнать, что Иванов записан к невропатологу. А вот доступ к ЭМК шифровать будем, провели пилоты, выявили адекватных подрядчиков, провели аукцион.

– Как вы относитесь к идее идентификации врача и пациента с использованием возможностей портала госуслуг? Через портал госуслуг пациент мог бы получать и доступ к своей ЭМК.

– Портал mos.ru, на котором предоставляются госуслуги города Москвы, эксплуатируем и обслуживаем мы. Он настолько же защищен, насколько защищено любое решение, которое мы предоставляем. Вопрос риторический: насколько портал mos.ru правильное место, чтобы через его посредство организовывать доступ к персональной мединформации? Так ЭМК можно делать и на портале госзакупок, поскольку он тоже защищен.

ЕМИАС идет другим путем. Как и в случае с сервисом записи к врачу, мы дадим возможность неограниченному количеству ИТ-компаний предоставлять доступ к данным ЭМК для населения. Условия: бесплатно, со ссылкой на правительство Москвы, без контекстной рекламы, без рейтингов врачей. Мы откроем свой интерфейс и дадим возможность рынку делать собственные решения по работе с ЭМК. А пациенту предоставим возможность выбирать провайдера для доступа к своей электронной карте, принимая на себя все риски. Это более правильный ход. Очень надеюсь реализовать его до конца года.

– Как вы полагаете, не переоценен ли вклад ИТ и соответственно затраты на них в развитие здравоохранения?

– Я убежден: что-либо поменять в нашем здравоохранении можно только инвестируя существенные деньги в ИТ. По-другому получится всего лишь ремонт фасада, в то время как нужно перестраивать здание.

Меня спрашивают: когда я наконец успокоюсь? Я успокоюсь тогда, когда мне перестанут звонить знакомые и малознакомые с просьбой организовать медицинскую помощь. Я регулярно выступаю medical assistance.

– А разве есть что-то плохое в том, чтобы помочь ближнему?

– Это значит, что система не работает! Поверьте, я прекрасно могу самореализоваться в бизнесе! Но я палю свою жизнь здесь, мы работаем с утра до ночи большой командой, чтобы менять систему. И результаты уже видны.

– Это здорово, и все равно люди при возможности не перестанут друг другу помогать. А если дело касается здоровья, сто крат.

– Понятно, что люди всегда будут стремится к лучшему. Но если в поликлиниках мы ситуацию выровняли, то в больницах – караул. Нянечки просят мзду за кусок мыла и туалетную бумагу – примеры из жизни.

– А вам не кажется, что 200 рублей нянечке – это элемент социальной справедливости, которую граждане устанавливают между собой, поскольку государство этого не делает? И восемь человек в палате можно перетерпеть, если хочешь оперироваться у хорошего доктора. И почему не поблагодарить этого хорошего доктора за помощь и здоровье близких?

– Позвольте вам заметить, что у московских врачей неплохие зарплаты. И готовы ли опубликовать такую свою позицию?

– Договорились, публикую. И признаться, не вижу в этом ничего противоестественного. Хорошего доктора, как и инициативную нянечкуJ, испокон веку народ кормит.

Беседовала Наталия Кий

Оставить свой комментарий:

Комментарии по материалу