Rambler's Top100
Статьи ИКС № 07-08 2011
Лилия ПАВЛОВА  26 июля 2011

Владимир БУЛГАК, прагматичный созидатель

Первый министр связи постсоветской эпохи, в 90-е годы он поставил отрасль двойного назначения на рыночные рельсы  – и уже через год после того, как предприятиям связи была дана свобода зарабатывать самостоятельно, они начали приносить прибыль. А через пять лет ранее планово-дотационная отрасль стала давать до 2% в бюджет страны.

Владимир БУЛГАКЗапеленгован и наказан серебряной медалью

Владимир Борисович, к биографической статье о вас в энциклопедии «Кто есть кто в современной России», кажется, трудно что-то добавить. Разве что просто побеседовать. О времени, об отрасли, о вашем отношении к тому и другому. Но некоторых повторов не избежать – начиная с даты и места рождения.

– Родился в Москве 9 мая 1941 г. Рядом с деревней Щукино (сейчас там станция метро Щукинская) был военный городок – жилой массив на 40 домов. Отец прошел всю гражданскую в Конной армии Буденного, а на фронт Великой Отечественной ушел в первый же день войны. После возвращения служил в центральном аппарате МО СССР. В 48-м умер от инфаркта.

– Я прочла, что тогда, первоклассником, вы тоже перенесли инфаркт.

– Что ж тут удивительного – потеря отца... А у мамы был инсульт – потеря мужа. Потом все десять лет, пока учился в школе, на летние каникулы я ни в какие пионерские лагеря не ездил, чтобы ей помогать. Но надо было чем-то заняться – и сначала я увлекся авиамоделированием. Потом переключился на радиолюбительство, мы с ребятами со двора собирали магнитофоны, радиолы, миниатюрные приемники, даже телевизор. Это были уже старшие классы. Когда в День открытых дверей МЭИС прошел по лабораториям института, я понял: это моя стихия. Поступил на факультет радиовещания и радиосвязи – именно то, что больше всего нравилось. Хотя до этого два года по вечерам посещал лекции мехмата МГУ, радио оказалось сильнее.

Школу окончил с серебряной медалью – нам с товарищем снизили оценки по поведению. Но мы никого не били и не грабили – просто собрали радиостанцию, но не успели ее настроить и вышли в эфир в диапазон телевещания. Это создавало помехи для телезрителей, и инспекция радиосвязи (впоследствии Госсвязьнадзор), которая в те годы вела активную контрразведывательную работу, нас запеленговала. Школа заплатила большой штраф, оценки по поведению снизила, и в результате медаль я получил не золотую, а серебряную. Ну и еще до этого мы отремонтировали подаренный школе старый автомобиль – и решили его проверить в деле, покатались. Без прав, конечно, и без номеров...

– Как мама реагировала? Как вообще она с вами справлялась тогда?

– Конечно, переживала. Она была человеком твердых правил. Родом из Смоленска, как и отец, а по профессии бухгалтер. Наказывала, запрещала иногда гулять – все как положено.

Почетный доктор МТУСИ, Гранд доктор философии, полный профессор Брюссельского ВД Университета… Первый министр связи России

– Помнится, в 90-е СМИ называли вас долгожителем в правительстве. Чем сами объясняете эту стабильность?

– Очень просто. Есть люди с философским уклоном, есть с «болтологическим». Есть люди, которые не понимают, за что берутся, а понимать начинают слишком поздно для дела; есть люди – прагматичные созидатели. Я был прагматичным созидателем. Каждый год в отрасли я делал что-то новое. Либо линию из Дании до Японии через Россию, либо линию от Москвы до Палермо через Турцию, либо конверсировал радиочастотный спектр (так удалось в диапазоне 800–900 МГц рядом с авиацией разместить сотовые сети, а в диапазоне 100–108 МГц – радиовещательные станции). Каждый год что-то нужно было привносить конкретное, тогда тебя знали, с тобой считались, тебя начинали понимать. В советское время отрасль была, по сути, убыточной – но уже через год после того, как ее предприятиям была дана свобода зарабатывать самостоятельно, связь стала приносить прибыль. А через пять лет она из своей прибыли обеспечивала 2% бюджета России. Это и называется «переход на рыночную экономику».

– У вас нет ностальгии по Советскому Союзу?

– Знаете, я благодарен всему, что дал Советский Союз, – тому, что получил бесплатное образование высокого класса; тому, что мне было где жить; тому, что имел возможность хорошо зарабатывать. Поэтому я не буду говорить, что в Союзе все было плохо. Ничего подобного. В Советском Союзе было достаточно разумно, и многие элементы Союза в части этой разумности сейчас возвращаются в нашу жизнь.

Но я понимал, что социализм в том виде, в каком он был к моменту развала СССР, исчерпал свой ресурс. Производственные и товарные отношения уже сковывали развитие экономики. Об этом свидетельствовали и пустые полки в магазинах, и нерегулярные выдачи зарплаты и многое, многое другое.

– И вы всегда знали, что и как следует делать?

– У нас вообще весь народ знает, что делать. Можно спросить у первого встречного – он все знает. Но если руководитель – системщик, то 10% его мозгов должны быть заняты вопросом «что?», а 90% – вопросом «как?». А особенность переходного периода заставляла эксплуатировать свои мозги и мозги коллег для поиска решения, реализация которого заняла бы минимум времени. Как кратчайшим путем получить это «что?». У нас не было в запасе ста лет, чтобы сделать то, что уже сделано на Западе, нам требовалось уложиться в пять лет. Вот этому мастерству я тогда и старался научиться, отвечая на вопрос «как?». И вся команда, работавшая со мной, отвечала на вопрос «как?», а когда мы знали уже всю палитру ответов, то выбирали из них тот, который выводил на самый короткий путь. Вот в этом и состоял выигрыш.

– Все ответы были «в десятку»?

– Если говорить об исходных задачах развития отрасли, а не о количестве правильно принятых решений, то они делятся на три этапа. Первый этап – перевод хозяйства с планового ведения на рыночное.

Второй – прививка органического чувства постоянной модернизации отрасли, только начинавшей становиться рыночной. Связь – это отрасль, которая не может стоять на месте, иначе мы будем все сильнее отставать. В начале 90-х по развитию связи мы отставали от Запада на 20 лет; когда я уходил – отставание было уже 16 лет, т.е. за семь лет сократили разрыв на четыре года. Модернизация должна быть – подчеркиваю – органической, естественной, не зависящей ни от какого начальника, ни от какого ведомства.

И третий этап – вхождение нашей системы электросвязи, которая 50 лет была за железным занавесом, во всемирное телекоммуникационное пространство в качестве составной части и жизнь по глобальным законам развития телекоммуникаций. Эти три этапа мы прошли параллельно.

Что касается вашего вопроса, то в международной практике руководителем высокого класса считается человек, который со своей командой семь из десяти решений принимает правильно. Это самый высший балл в мире. Нет руководителей, у которых 100% решений правильны, таких руководителей в принципе быть не может – по самой природе человека. Норма в мире – 50 на 50.

Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу: были и неправильные решения. Если мы их «отлавливали» через полгода-год, я собственными приказами отменял эти решения. Но жизнь показала, что соотношение 70 на 30 мы выдержали. Я думаю, что даже больше, судя по «сухому остатку».

За штурвалом «Марии»Мастер-класс

– В каком соотношении, по вашей оценке, решения принимаются сейчас?

– Затрудняюсь ответить. Сейчас идет процесс эксплуатации того, что было построено раньше, и «снятие сливок» с этой ранее построенной системы. Но сливки уже заканчиваются, поэтому нужно строить дальше. А в России поле для строительства огромно. И всегда нужно задавать себе вопрос: что остается после работы твоей команды? Что получил потребитель, что получило народное хозяйство, какое место мы заняли в мировой системе телекоммуникаций?

Каждая вновь приходящая команда должна хорошо представлять, что ей делать. Но для этого, во-первых, нужно детально знать историю своей отрасли. Историю объекта своего руководства должен знать любой управленец, будь то директор предприятия или руководитель отрасли. Без этого даже самая светлая голова пользы не принесет, потому что нарушится логика развития этого объекта. Если есть история – нельзя начинать с чистого листа! У нас же все чаще происходит так: приходит руководитель, говорит, что раньше все было неправильно, – и полностью меняет команду, разгоняя квалифицированных специалистов; запускает новые проекты, не реализовав начатые. Это сразу отбрасывает развитие на несколько лет назад, руководство «перетекает» из команды профессионалов в команду преданности.

– Что скажете о современном векторе развития телекоммуникаций в России?

– В целом он совпадает с вектором развития телекоммуникаций по всему миру. Иначе и быть не может, потому что наши телекоммуникации – часть мировой телекоммуникационной системы (что является достижением как раз 90-х годов). Другое дело, что сейчас очевидна подмена приоритетов развития отрасли. Как в железнодорожном транспорте первичны рельсы, так в отрасли связи первичны технологии доставки сигнала. Контент и финансовые потоки – вторичны. Если у вас нет соответствующих сетей, систем, оборудования, кабелей, спутников – о каком контенте и о каких финансах может идти речь? Какой контент давать, в каком режиме, с какой скоростью и в каких объемах, насколько он полезен и прочее – это уже второй вопрос. И третий вопрос – финансы (что в результате получает предприятие – владелец этой системы). В последнее время все увлеклись регулировкой финансовых потоков и вопросами контента. Соответственно технологии стали отходить на второй-третий, даже на четвертый план. В результате исчерпываются возможности то-го, что было построено. Но я подчеркиваю: технологии – основа отрасли, и если эта основа не развивается, то компании связи в конечном счете начинают сами себя «проедать».

Есть понятие «пропорциональное развитие системы»: на каждую новую услугу нужно пропорционально развивать сеть. Я думаю, у нас сейчас упущена пропорциональность развития сетей, потому что инвестиций в связь маловато. Причина – желание как можно больше заработать на существующей системе, не вкладывая заработанные деньги в требуемое ее расширение.

Но в целом услуги связи мы развиваем. Набор услуг, которые человек получает в России, аналогичен набору услуг, которые предоставляются в Европе. Только в Европе их может получить каждый человек, а у нас – нет. Можно каждого человека обеспечить сотовым телефоном, но это не базовая система связи. Базовая система – это когда к каждому дому, к каждой квартире подведен волоконно-оптический кабель. О каком контенте и о каких финансах можно говорить, если у нас в 15–20 км от Москвы таких кабелей, подведенных к домам, единицы? Да, это удовольствие дорогое. Да, нужно искать инвестиции. Да, кабельное хозяйство окупается не за год и не за три, оно окупается в течение одного-двух десятилетий. Но именно оно является основой сети. На последней миле – от АТС до дома, до квартиры – должно быть оптоволокно, другой основы быть не может. В этом мы серьезно отстаем от Европы и от стран за океаном.

– Какими качествами должен обладать руководитель в отрасли связи и какова роль его личности?

– В первую очередь это должен быть системщик. Если сравнивать со здравоохранением – ошибка в диагнозе может плохо кончиться, ошибка при операции может кончиться трагически или потребовать баснословных усилий на исправление, исправить ошибку в лечении иногда невозможно. Так и в системе связи лучше не ошибаться с диагнозом, лечением и развитием. Поэтому руководитель связи должен быть «доктором» высокой квалификации. Вокруг него можно собрать команду, которой он будет руководить, но решение-то должен принимать он – и поэтому должен быть в этой системе «профессором».

С добычейБ  л  и  ц      в     о  т  с  у  т  с  т  в  и  и     с  в  о  б  о  д  н  о  г  о     в  р  е  м  е  н  и

– У Вас были учителя «по жизни»?

– Конечно. В МГРС – Иван Александрович Шамшин, в МЭИС – научный руководитель моей диссертации Владимир Аркадьевич Нюренберг, в Министерстве связи СССР – Василий Александрович Шамшин.

– Можно ли сказать, что десять лет работы в правительстве отняли у вас гораздо больше десяти лет жизни?

– Здоровья, наверное, не прибавилось. Отпусков не было, а если и были, то только успевали начаться – через три дня заканчивались.

– Как проводите свободное время?

– Свободного времени нет, поскольку есть три места работы. А увлекаюсь – водно-моторным спортом. У меня катер класса «река», один-два раза в неделю хожу на нем. Катер называется «Мария» – у меня и теща Мария, и дочь Мария, и мама Мария.

– Вы сами его водите?

– Да, у меня есть два диплома, капитана и механика. К управлению такими судами допускают только с этими дипломами, где указывается и категория сложности. У меня сложность невысокая – баржи не толкаю, четырехпалубные теплоходы не вожу, но могу водить суда мощностью до 750 лошадиных сил, типа речного трамвайчика.

– В семье у вас есть еще связисты?

– Внучка Галина окончила два факультета МТУСИ – технический в прошлом году, а в нынешнем защитила диплом на экономическом факультете. Одновременно училась на двух факультетах.

– Не хочется спокойной жизни, устраниться от дел?

– Пока востребован – буду служить отрасли связи.  

Заметили неточность или опечатку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите: Ctrl + Enter. Спасибо!