Иго вульгарного экономизма

Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги, господа! Деньги ищут ученые на исследования. Деньги ищут инженеры на проекты. Вузы не столько занимаются подготовкой кадров, сколько находятся в том же поиске. Можно было бы сказать, что поиск денег превратился в национальную забаву, если бы эта пляска Святого Витта не становилась самодостаточной и единственной деятельностью трудоспособного населения. Мы все в своих профессиях вынужденно становимся экономистами, и это затрудняет нашу жизнь: ученые не исследуют, вузы не учат, инженеры не разрабатывают проекты – мы слишком заняты поиском денег и обоснованием бюджетов. 

Можно сказать, что причина в естественном ходе капиталистического развития, но это далеко не так. Именно капитализм породил промышленную революцию, прогресс, высочайшую роль инженерии, но ничего подобного в родном Отечестве не наблюдается. Почему?

Когда в 90-е годы наша страна выбрала (пусть каждый сам решит, каким образом) капиталистический путь развития, для народного сознания был сформулирован простой тезис «Деньги – единственная абсолютная ценность». Мера эффективности, мера состоятельности, мера профессионализма, мера благополучия, мера всего. Русские поговорки «Не в деньгах счастье» и т.п. были отброшены и установлена абсолютная власть Золотого тельца. Поскольку русское сознание метафизично, телец стал метафизической ценностью. Под ним сформировался целый пантеон метафизических идолов: «Невидимая рука рынка», «Коммерциализация инноваций», «Монетизация в широком смысле» и пр. 

И, конечно, как у каждого культа, появились свои жрецы – финансисты, экономисты, бухгалтеры и другие ценные профессии, основная роль которых – считать, обслуживать деньги и управлять ими. Это в 90-е можно было снимать ироничные клипы на тему «Бухгалтер, милый мой бухгалтер», а в «Брат 2» с прищуром спрашивать: «в чем сила, американец?». Позже таких вопросов уже не возникало. 

Наиболее пассионарная часть общества быстро поняла: чтобы быть на вершине пищевой цепочки, нужно быть поближе к деньгам. Вузы дали возможность получить экономическое, финансовое, юридическое, инновационное и другое образования, суть которого сводилась к простой книге «Экономикс», где излагалась простейшая философия вульгарного экономизма. Политэкономия, марксизм, теория Адама Смита о капитале и ленинское учение об империализме – все это было прочно забыто и заменено простейшей формулой «товар – деньги – товар» на уровне торговых операций. Научная сложность и новизна были редуцированы до четырех простейших арифметических действий, а правила поведения сведены к любимой американской игре «Монополия».

Постепенно пассионарии захватили власть, ибо деньги – метафизическая ценность, а пассионарии по определению активны. Придя к власти, вульгарные экономисты начали переделывать мир. Были сформированы настолько сложные правила торговли, что до сих пор от 10 до 30% женского населения самоотверженно компенсируют нововведения бухгалтерского и налогового учета. Были сформированы сложные схемы, бизнес-планы, понятные только избранным, но необходимые в любом проекте и в любом деле. Экономисты проникли во все технопарки и разработали правила игры в инновации, после чего с изобретениями стало туго. Они пришли в министерства, и отрасли стали жить по инерции, заложенной еще в социалистическое время. Чтобы как-то сдвинуть процесс с мертвой точки были организованы фонды, инновационные долины, концерны и консорциумы, но и там в основу были положены правила обоснования бюджетов, т.е. операции с деньгами. Были разработаны меры поддержки инноваций и выделены немалые средства, но распределением денег логично занялись профессионалы в финансовых операциях, и меры поддержки мало кого поддержали.

Пробы понять, насколько все запущено, достаточно сравнить эффективный инновационный проект ГОЭЛРО и любую современную инновационную программу. В ГОЭЛРО говорится об электричестве и промышленности, а в программах – о деньгах. Это на поверхности. 

Я не призываю демонтировать капитализм и ничего не имею против экономистов и бухгалтеров, но иго вульгарного экономизма оказывается страшнее татаро-монгольского. Татаро-монголы забирали дань, но не требовали устраивать карнавал по своим правилам. 

Наше время – кризисное, время испытаний и борьбы. На карнавал нет ни времени, ни сил. Самое время вспомнить: цивилизации строят инженеры, насыщают их смыслами литераторы, историки, философы и художники, защищают их военные. Экономисты и бухгалтеры – не при делах.

Заметили неточность или опечатку в тексте? Выделите её мышкой и нажмите: Ctrl + Enter. Спасибо!